Похищенный трон

У мессенского царя Нелея был брат-близнец Пелий. Оба они были сыновьями Посейдона и смертной женщины, фессалийской царицы Тиро. Подобно всем сыновьям морского бога, они отличались нравом крутым и властным, достойным мятежной стихии их отца. Был у Тиро и третий сын, Эсон, от смертного, царя города Иолка, Кретея. Сгорая честолюбием и жаждой власти, Пелий завладел престолом, принадлежащим по праву рождения Эсону. Подчинился Эсон силе и остался со своей женой Алкимедой¹ простым гражданином в городе, управляемом его братом. Но опасался он за своего сына-отрока Ясона², так как тот обладал всеми правами на царство в Иолке, и жестокий Пелий мог лишить его за это жизни. Решил тогда Эсон укрыть до времени своего сына в дремучих лесах Пелиона у кентавра Хирона.
Обитал Хирон в уединенной пещере на склоне крутой горы. Питался он плодами и кореньями, и не вкушал мясной пищи, находя несправедливым ради собственного пропитания отнимать жизнь у тварей лесных. Многих славных героев воспитал Хирон и, зная об этом, отправил Эсон своего сына к мудрейшему из кентавров.

Заповеди Хирона

С радостью принял Ясона Хирон. Днем он упражнял своего воспитанника в телесной силе и ловкости, или же учил его находить лесное зелье, помогающее в недугах и болезнях, а вечером, за скромной трапезой, обучал правилам нравственности, следование которым дарует человеку душевное здоровье, милость, любовь и почет со стороны богов и людей.
— Три заповеди, — говорил он, — первенствуют среди всех. Никто не знает, когда они возникли, и не будет им ни старости, ни смерти. Первая заповедь — почитай богов! Боги создали мир. Нет в мире силы могущественней, чем воля богов. Боги создали и самого человека, дав ему великое предназначенье: в борьбе со злом и несправедливостью, чудовищным и безобразным, привести мир к гармонии и совершенству. Вторая заповедь — уважай родителей! От них ты получил искру жизни. Нет уз теснее тех, которые связывают родителей с детьми. Человек, порвавший их, живет только своей собственной скоротечной жизнью. Но человек, сознающий себя, как продолжение своих родителей, и сознающий своих детей, как продолжение себя, живет вечной жизнью, ибо бросил он бесконечный мост и в прошлое и в будущее. Ты — Ясон, сын Эсона, сына Кретея, сына Эола... и далее вглубь времен. А это значит, что и Эол, и Кретей и Эсон живут в тебе. Вместе с ними ты будешь жить в своих детях и внуках. И, наконец, третья моя заповедь — уважай гостя! Как соблюдающий вторую заповедь удлиняет свою жизнь за пределы времени, так, соблюдающий третью, расширяет ее за пределы места. Подумай, как узка была бы эта жизнь, если бы не существовало в мире гостеприимства! Ты был бы ограничен пределами своей общины: вне Иолка не было бы места для Ясона, весь мир был бы закрыт для тебя. А между тем мало ли бывает причин, которые могут заставить человека покинуть свою общину? Хорошо, если это — жажда увидеть свет, но гнев царей, преступления вольные или невольные нередко заставляют человека покинуть родину и испить горькую чашу изгнанника. И кто знает, сын мой, может быть, и ты будешь когда-нибудь изгнан из родного Иолка, быть может, и ты будешь скитаться по чужим городам с женой и детьми? Каково же тебе будет, если твоя совесть тогда скажет тебе, что ты сам был неласков к гостям, к чужестранцам, к изгнанникам? Какое право будешь ты иметь требовать от своих будущих хозяев того, в чем ты сам, когда был хозяином, отказывал своему гостю? Знай, велика сила той зеленой обвязанной ветки, с которой проситель садиться у твоего очага, а оскорбление, которое ты ему наносишь своим отказом, — ты наносишь самому Зевсу, покровителю гостеприимства.
Так учил Хирон Ясона, приводя много примеров из давно ушедших веков, из учений мудрецов. И Ясон усердно ему внимал, чувствуя, что чище и совершеннее становится его душа от этих слов. С любовью и гордостью взирал на него Хирон: почти родным сыном стал для него его воспитанник, и он с грустью сознавал, что приближается тот день, когда ему придется расстаться со своим любимым учеником.
Долгим было учение, но наступил предел и ему. Ясону исполнилось двадцать лет. И Хирон отпустил его в новую жизнь, полную и блеска, и красоты, и страданий.

Возвращение Ясона

На пути в Иолк Ясон набрел на речку, название которой было Анавр. Речка от полноводья вышла из берегов, но все же не настолько, чтобы юноша не мог перейти ее вброд. Ясон уже был готов, подобрав плащ, войти в воду, как вдруг кто-то его окликнул. И увидел он сидящую на камне под деревом женщину преклонных лет.
— Перенеси меня, юноша, — сказала она, — я стара, не смогу перейти одна. Многих просила, да никто не пожалел.
Вспомнил Ясон заповеди Хирона, поднял старушку на руки и перенес ее на другой берег.
— Спасибо, Ясон, — сказала она, улыбаясь. — Кто знает, может, и я тебе пригожусь.
Удивился Ясон: откуда знает она его имя? А была эта старушка не кто иная, как сама богиня Гера, царица Олимпа. Убедилась она в том, что пошла Ясону впрок наука пелионского кентавра и стала отныне его покровительницей
. Когда Ясон переходил вброд речку, одна сандалия завязла в тине Анавра, так и вошел он в Иолк обутый на одну ногу. Сразу же донесли царю Пелию, что пришел в город юноша-чужеземец в одной сандалии³. Понял тогда Пелий, что юноша этот — е го племянник и пришел он вернуть трон отцу своему, Эсону. Ибо было Пелию предсказание дельфийского оракула: наступит предел его власти, когда войдет в город полуобутый. Решил царь погубить Ясона не силой, но хитростью.
А Ясон разыскал на окраине города скромное жилище своего отца. Обнял он своих родителей после долгих десяти лет разлуки. Великая радость пришла в дом Эсона и Алкимеды. Три дня угощал бывший царь Иолка всех ближних и дальних родственников, празднуя возвращение сына. На четвертый день отправился Ясон во дворец требовать у Пелия возвращения насильственно вырванной у его отца власти.
— Признаю твои права, племянник, — сказал Пелий, — но и мне мое десятилетнее правление дает некоторые права. А потому я готов возвратить престол или тебе, или отцу твоему, но не даром, а ценой одной услуги с твоей стороны.
— Приказывай, я исполню все, что в моих силах, — ответил Ясон.

Золотое руно

Долго молчал Пелий, а потом усмехнулся и сказал:
— Выслушай сначала одну историю, юноша... Однажды богиня облаков Нефела, проплывая высоко в небе, пленилась сказочной красотой дворца орхоменского царя Афаманта. Прислонила она свою воздушную ладью к груди возвышавшегося над городом утеса, вошла во дворец и прожила, как жена, с царем Афамантом несколько лет. Но не могла странница-туча долго жить на одном месте. Стосковалась Нефела по своему небесному приволью, по бушующим бурям и гневным тучам. Взошла она на утес, отцепила свою воздушную ладью и уплыла в синеву эфира. А во дворце Афаманта два детских голоса звали свою исчезнувшую мать. Это плакали дети Нефелы и Афаманта — мальчик по имени Фрикс и златокудрая девочка Гелла. Закручинился и сам царь, — но делать было нечего: нельзя оставлять дом без хозяйки, а царство без царицы. А в это время царевна Ино, младшая дочь Кадма, изгнанная из Кадмеи, пришла искать убежища в Орхомене. Не долго думая, предложил ей Афамант стать его женой. Согласилась Ино, и стала царицей Орхомена. Но невзлюбила она детей богини Нефелы. Особенно возненавидела она их, когда сама стала матерью двух мальчиков Леарха и Меликерта. Задумала Ино погубить Фрикса и Геллу.
А было это в то время, когда божественная сестра Зевса богиня Деметра научила людей хлебопашеству. По законам того времени весь урожай зерна хранился в амбарах царя. Вот пришла пора сеять зерно под новый урожай. Пришли хлебопашцы к царю за зерном, но сделала Ино так, что получили они семена мертвые, невсхожие. И не уродился хлеб, если и зазеленели поля, то от чертополоха. Что было делать? Решили жители Орхомена: "Спросим у Аполлона Дельфийского о причине божьего гнева!" Улыбнулась царица: "Конечно, спросим", а сама отправила в Дельфы гонца, дав заранее ему ответ. Ответ же гласил: "Вы искупаете грех Нефелы, покинувшей небесные пути ради недозволенного сожительства со смертным; и гнев богов прекратится не раньше, чем принесете вы в жертву ее сына — царевича Фрикса.
Стон пронесся по рядам собравшегося народа, когда ответ был прочитан. Но нельзя было шутить с божьим гневом. Стали требовать от царя, чтобы покорился он слову Аполлона. Покорился Афамант требованию, а Ино и подавно не возражала. В ближайшее полнолуние должен был совершиться страшный обряд человеческого жертвоприношения.
Не отходила Гелла от своего обреченного брата. "Матушка, где ты? — взывала она. — Матушка, помоги своим покинутым детям!" А Фрикс, уныло опустив голову, повторял: "Как она нам поможет? Не нарушит нимфа воли Зевса и слова Аполлона". Но что это? По небесной лазури плывет золотая тучка, спускается все ниже, а на тучке той — их мать!

Вот ступила она на землю, а вместе с ней сошел великан-овен с золотой шерстью. "Воли богов я не могла бы нарушить, — сказала она, обращаясь к своим детям, — но не волей богов, а злым умыслов мачехи был обречен сын мой на заклание. Садитесь на этого златорунного овна, он унесет вас в далекую Колхиду, там укроетесь вы от ненависти Ино. Поцеловала Нефела своих детей и умчалась на своей воздушной ладье. А Фрикс и Гелла сели на широкую спину чудо-барана и понес он их над морем все дальше и дальше в сторону восходящего солнца. Крепко держался Фрикс за золотую шкуру овна, но руки Геллы ослабели. И соскользнула Гелла в морскую пучину над узким проливом, а Фрикса умчал золотой овен дальше.

Опять внизу море, опять узкий пролив, а в конце его две синие скалы, сталкивающиеся с грохотом и расступающиеся вновь: неминуемая гибель грозит кораблю, дерзнувшему пройти между ними. И снова безбрежный морской простор далеко внизу. Но вот и конец пути — Колхида, владения царя Ээта, сына самого Гелиоса. В благодарность за спасение принес Фрикс златорунного барана в жертву Зевсу, а чудесную шкуру его преподнес Ээту⁴...
Так закончил свой рассказ Пелий. Недобрая улыбка блуждала на его лице. "Приготовил я тебе гибель, племянник", — думал Пелий.
— Добудешь мне золотое руно, — сказал он, — и я верну трон твоему отцу.
— Золотое руно будет твоим, — ответил Ясон. — Я доберусь до далекой Колхиды и принесу тебе то, что ты просишь.
Но не знал Пелий, что царь Ээт, получив от Фрикса золотое руно, женил его на своей старшей дочери Халкиопе и видел в нем наследника своего престола, ибо не было у него сыновей, а жена умерла. Но потом женился Ээт вторым браком, и родила ему жена сына, Апсирта. Стал Фрикс отныне помехой. Подстрекаемый своей женой, приказал Ээт Фриксу уйти из его страны. Согласился Фрикс, но потребовал, чтобы вернул ему царь золотое руно. И слышать не хотел об этом владыка Колхиды. Разгорелась между ними ссора, и убил тесть зятя. Умирая, проклял Фрикс причину соей смерти, золотое руно: да будет оно источником горя для своего владельца.

Строительство Арго

Никогда еще жители Эллады не предпринимали столь далекого и опасного путешествия. Через три моря лежит путь в золотую Колхиду, и только самый крепкий корабль сможет выдержать бури, которые ждут его в морских просторах.
Пошли плотники на Пелион, нарубили сосен... но как строить? Сама Афина, искусная во всех ремеслах, помогала строить чудо-корабль. Из исполинской сосны сделали киль, приладили к нему ребра, обшили их досками, возвели палубу, вырезали в бортах пятьдесят круглых отверстий для весел. Самая высокая и стройная сосна пошла на мачту. Нос корабля украсили позолоченным изображением владычицы Олимпа богини Геры, покровительницы Ясона⁵.

Отплытие "Арго"

И вот, после долгих трудов, спущен был корабль на воду. Собрал Ясон на берегу своих товарищей, принесли они жертвы богам, усерднее же всего Гере, и сели на судно. Дружно ударили они веслами, а когда подул попутный ветер, распустили парус, и помчался "Арго" в даль морскую. Резвятся вокруг него дельфины, а вот и сереброногие нереиды приплыли подивиться на чудесный корабль. Сколько их! Одна прекраснее другой. Плывет "Арго", плещут волны, с шумом разбиваясь о борт корабля. Поет под звуки кифары свои песни Орфей, и вторят ему нереиды.

Обогнув Пелион, поплыли аргонавты вдоль гористого восточного побережья Фессалии. Гора сказочной красоты поднималась по левому борту — это Осса, а за ней еще одна, с вершиной, окутанной туманом — это Олимп. С благоговением взирали аргонавты на священнейшую из гор, обитель вечноживущих богов, на окружающие ее тучи, собранные рукой самого Громовержца. Все подняли правые руки для благочестивого приветствия, а Ясон вознес молитву владычице Олимпа, своей покровительнице Гере. И когда святая гора осталась позади, у многих сжалось сердце: показалось аргонавтам, что вышли они из круга, согреваемого взорами эллинских богов, и вошли в жуткую полосу безбожия и беззакония.
Уже вечерело, когда, пройдя трехпалый полуостров, Халкидику, увидели мореплаватели в свете заходящего солнца гору, возвышавшуюся прямо из моря. Багровое пламя сияло на ее вершине, и чем ближе подходил корабль, тем ярче становилось зарево.
— Кто из вас знает, что это за гора, и почему пылает ее вершина? — спросил у своих спутников Ясон.
— Это священное место, — ответил Орфей,— здесь некогда Прометей роздал смертным похищенный с Олимпа огонь. С тех пор гора не переставала им пылать. Гефест построил здесь свою кузницу, и местные жители молятся ему и его божественной супруге Афродите. Утром, сойдя на берег, должны и мы вознести им молитву.

На острове Лемнос

Как только наступило утро, огонь на вершине горы погас, и только дым черным столбом поднимался в небесную лазурь. "Арго" приблизился к берегу. Медленно сходили на берег аргонавты. Страшно было ступать на землю, внутри которой таился огонь. Казалась им земля горячей и зыбкой. Осмотревшись, они увидели вдали городские стены и направились к городу, чтобы узнать, как зовется этот остров, и что за люди здесь живут. Едва отошли аргонавты от берега, как из городских ворот появился большой вооруженный отряд и, грозно подняв оружие, двинулся им навстречу. Стали строиться в боевой порядок и аргонавты. Но зоркий Линкей вдруг засмеялся и сказал:
— Остановитесь, друзья, опустите ваши мечи и копья: это женщины. И в самом деле, отряд, вышедший из ворот города, сплошь состоял из одних женщин в военных доспехах и с оружием в руках.
— Ну и страна! — засмеялся Кастор. Земля извергает огонь, красавица Афродита выходит замуж за хромого Гефеста, а женщины во всеоружии идут воевать с мужчинами.
Все же они остановились. Женщины, подойдя ближе, тоже остановились и стали совещаться между собой. Наконец одна из них, высоко поднимая символ мирных намерений, — жезл, с двумя змейками, подошла к аргонавтам. Это была почтенная престарелая женщина.
— С чем пришли? — спросила она.
— С миром, матушка, — ответил Ясон. — Мы, аргонавты, поднимаем оружие только для защиты.
— Коли вы с добром, то и мы с добром. Я — Поликсо, кормилица нашей царицы Гипсипилы. Эта земля — остров Лемнос⁷, владения бога Гефеста, который управляет им со своей огнедышащей горы Мосихл. Земным же нашим царем был Тоант, сын Диониса. Однажды отправились наши мужчины воевать с фракийцами, а мы, женщины, отвлеченные заботами о хозяйстве, перестали воздавать почести Афродите. Разгневалась богиня, и, когда наши мужья вернулись, внушила она им отвращение к законным женам⁸. Взяли мужья наши новых жен, — плененных фракиянок. Долго терпели мы обиды и унижения, думали, что опомнятся они и вернуться к покинутым женам. Но кончилось наше терпенье, и решили мы отомстить за себя: всех убить за одну ночь, и разлучниц и неверных мужей, а заодно и все мужское население города.
— И вы свершили это? Все? — в ужасе спросил Ясон.
— Да, все, — ответила Поликсо.
Не знала она, что Гипсипила тайно спасла своего отца Тоанта, дав ему возможность бежать.
— И избрали мы своей царицей Гипсипилу, — продолжала Поликсо, — и стали жить без мужчин, как живут дочери Ареса, амазонки, что живут на реке Фермодонт: сами и пахали, и сеяли, и воевали. А вчера увидела я ваш корабль и сказала: я умру — меня похороните вы, вы умрете, — кто вас похоронит? Надо, чтобы у вас были дети, а для этого нужны узы брака. Ведь есть браки и у амазонок, только краткосрочные — пришли, пожили и разошлись навсегда. Вот боги послали корабль из далекой страны, а в нем пятьдесят смелых гребцов. Пусть они будут на время нашими мужьями. А затем — разлука...
— С вами брак? — в гневе закричал Геракл. — Вы прокляты, прокляты навсегда! Нет для вас радости материнства на этом свете, а в царстве Аида, когда умрете, испытаете вы участь мужеубиц — Данаид, будете вы вечно носить воду в дырявую бочку. И пока светит солнце над миром, не исчезнет память о Лемносском грехе.
Опустила голову Поликсо, и собралась было уходить.
— Подожди, женщина, — остановил ее Ясон. — Не горячись, Геракл. Вижу я здесь не столько сознательный грех, сколько безумие, ниспосланное богами. Пусть же толкователи божественной воли нам скажут, что делать. Орфей, Амфиарай, за вами слово.
Как старший, первым ответил Амфиарай:
— Ты прав, питомец мудрого Хирона. Но кто из богов наслал на этих несчастных безумие? Иди Поликсо и приведи ко мне жрицу Гефеста и жрицу Афродиты. Я буду говорить с ними и узнаю причину гнева богов. А до тех пор мы не примем не только вашего супружества, но и вашего гостеприимства.
Привели лемниянки двух жриц. Долго беседовал о чем-то с ними Амфиарай. А когда закончилась беседа, обратился он к собравшимся с такими словами:
— Аргонавты и лемниянки! Велики боги Олимпа. Власть их простирается на весь мир. Но велика власть и местных богов, сила которых ограничена пределами их страны. Забывают об этом поселенцы, почитая на новых местах своих богов, и отвергая местных. Так, лемниянки, и ваши деды отвергли богов этого острова, когда поселились здесь и построили город, белостенную Мирину. До них здесь правился культ подземных богов, Кабиров. По вине ваших дедов он порос забвеньем. И прежняя благодать оскорбленных, отвергнутых богов обратилась в гнев, отравивший землю вашего острова, и земля, выдыхая его со своими весенними испарениями, наполнила безумием воздух. И вселилось безумие в вас, лемниянки. В безумии совершили вы грех свой. Видно, сами боги послали нас, чтобы мы указали вам путь очищения и спасения. А пожелаете вы пойти по нему — это уж решать вам.
Ропот пронесся по рядам лемниянок. Ведь считали они себя оскорбленными, считали свой поступок справедливым возмездием! Но крикнула царица Гипсипила: "Желаем!". И вот уже все лемниянки слили свои голоса в один общий вопль раскаяния и жажды очищения.
— Если бы совсем были забыты обряды, славящие Кабиров, — продолжал Амфмарай, — пришлось бы вам отправлять послов в Дельфы для воскрешения их культа по слову Аполлона. Но узнал я от ваших жриц, что живет в пещере Мосихлы столетняя старица, единственная оставшаяся в живых из некогда посвященных. Через нее завяжется нить преемственности от богов старых к богам новым.
Все вместе отправились в пещеру старицы. Три дня продолжалось священодействие. А на четвертый день назначен был праздник очищения, окончившийся веселым пиром. На почетных местах сидели Ясон с Гипсипилой, затем — по одному аргонавту с одной лемниянкой. Лишь Амфиарай и Орфей сидели отдельно, да Пелей к ним примкнул.
Во время пира царица лемниянок сказала Ясону:
— Видишь, как прекрасен наш остров, как обильна наша земля. Полюби эту землю и, если хочешь, останься с нами, живи во дворце и будь царем в нашем городе. И товарищам прикажи остаться на Лемносе.
— Нет, царица, — ответил ей Ясон, — благодарю за ласковый прием, за доброе слово, но я не могу остаться и быть царем на Лемносе, как ни прекрасен твой остров и твой город. Мой путь далек и долог, и я должен исполнить то, что обещал. Я должен добыть золотое руно.
Но так печально смотрела Гипсипила на Ясона, и так весело звучали песни в городе, и так беззаботно плясали девушки на площадях, а старая Поликсо так добродушно ворчала: "Куда торопиться? Зачем спешить навстречу опасности? Пусть опасность сама ищет героя", что пиры сменялись пирами. Дни проходили, а аргонавты и не думали возвращаться на свой корабль.
Наконец начал Геракл бранить своих товарищей:
—Для того разве построен наш "Арго", чтобы волны били его о лемносский берег? Для того разве собирал нас Ясон со всей Эллады, чтобы пировать в гостях у женщин? Попутный ветер зовет "Арго" в море! Кто не хочет быть нахлебником у женщин —— вперед, за золотым руном! В путь, аргонавты!
Сели пристыженные аргонавты на свой корабль. И забелела морская лазурь от дружно опущенных весел. Все лемниянки кричали аргонавтам: "Счастливого пути!". И только Гипсипила прошептала: "Счастливого возвращения". Но поднявшийся ветер развеял ее слова, и ни Ясон, ни олимпийские боги не услышали их.

В стране долионов

Долго плыли аргонавты прямо на восток, долго не видели они ничего кроме моря и неба. Потом показался впереди берег, а между двумя грядами невысоких прибрежных холмов засинела узкая полоса пролива.
— Геллеспонт! — сказал кормчий Тифис. — Здесь утонула, упав с золотого барана, дочь Нефелы и Афаманта.
Миновав пролив, решили аргонавты сделать остановку, прежде чем плыть через Пропонтиду — второе море, которое лежало на их пути.
Вышли они на берег. Перед ними расстилалась низкая зеленая равнина, покрытая сочной травой. Узкая дорожка шла вверх, на высокую темную гору, похожую на большого взъерошенного медведя.
Приветливо встретили аргонавтов местные жители. Это были долионы гостеприимное, мирное племя.
Они рассказали, что ведут свой род от бога морей Посейдона, что Посейдон — их покровитель и защитник от всех врагов, и в первую очередь от свирепых соседей, живущих на Медвежьей горе, — шестируких великанов⁹.
Скоро явился на берег и царь долионов. Был он молод, почти мальчик, звали его Кизик, как и землю, на которой он царствовал. Кизик почтительно приветствовал героев и пригласил их на пир. Проста была пища на этом пиру: зажарили самых жирных баранов из царского стада и принесли плодов и вина. Рассказал гостеприимный царь аргонавтам, как лучше им плыть дальше и подарил десяток лучших овец на дорогу.
На следующее утро собрались аргонавты в путь, простились с Кизиком и взошли на корабль. Вдруг огромные камни словно сорвались с Медвежьей горы, послышался дикий рев, и путешественники увидели великанов. С молодую сосну были они ростом, и у каждого, как сучья у дерева, торчали шесть длинных рук: две, как у людей, — от плеч и по две с каждой стороны по бокам. Выворачивали великаны целые скалы и бросали в залив, чтобы преградить выход кораблю в открытое море. Каменные глыбы обрушивались в воду, грозя раздавить "Арго". Разбежались в страхе долионы, попрятались. Тогда Геракл схватил свой лук, и, став на носу корабля, начал осыпать великанов стрелами. Один за другим, как подрубленные под корень деревья, падали великаны, пораженные стрелами Геракла, с горы в море. Прикрылись от камней аргонавты щитами, сошли с корабля на землю и вступили в бой с шестирукими. Быстро были перебиты все великаны, и, оставив их поживой для рыб и птиц, отплыли аргонавты от Кизика.
Весь день быстро плыл "Арго" все дальше и дальше удаляясь от страны долионов. Вдруг, к вечеру поднялась сильная буря. Наступила ночь, и еще больше разбушевалась морская стихия. Словно щепку швыряли волны корабль и не заметили аргонавты, что буря пригнала их назад к Кизику. В ночной темноте, решив, что это какая-то незнакомая страна, сошли они на берег и приготовили оружие. Не узнали аргонавтов и долионы, — подумали, что это морские разбойники, воспользовавшись бурной ночью, напали на их землю. Мечами и копьями встретили они своих вчерашних гостей. До рассвета шел на берегу жестокий бой. Много долионов погибло в этом бою. Пал, по-раженный копьем Ясона и юный царь Кизик.
Когда рассвело, с ужасом увидели противники, что в темноте ночи они сражались с друзьями. Три дня и три ночи оплакивали аргонавты и долионы свою роковую ошибку. А на четвертый день похоронили погибших на берегу моря, и насыпали над их могилой высокий холм.
Смутно стало на сердце у аргонавтов после злой шутки, которую сыграла с ними ночная буря. В молчании подняли они парус и отправились дальше. Не слышно было на корабле ни смеха, ни шуток, ни рассказов бывалых моряков. И Орфей не пел больше песен.

Ссора на корабле

Медленно двигался вперед "Арго". Неспокойным было море. Порывистый ветер все время менялся и гнал корабль то в одну, то в другую сторону. Трудно было кормчему Тифису вести корабль, и большие волны мешали гребцам.
Вдруг сломалось весло у Геракла, и мгновенно было унесено течением. С досадой швырнул он обломок в сердитые волны и покинул свое место среди гребцов.
Тогда сказал Ясон кормчему:
— Правь к берегу. Мы устали бороться с волнами. И Гераклу нужно новое весло. Послушно направил кормчий корабль к земле, и скоро пристали аргонавты к берегу, поросшему густым лесом. Усталые гребцы с удовольствием оставили весла и прилегли на траве. А Геракл набросил на плечи львиную шкуру, которую он носил вместо плаща, взял свой меч, лук и колчан со стрелами и отправился в лес добывать новое весло.
Был у Геракла среди аргонавтов любимец — юноша по имени Гилас. Послал Ясон его, как самого младшего, поискать в лесу источник и принести воды. Весело шел Гилас по лесу, прислушивался, не журчит ли где ручеек. И вот услышал он в стороне, за кустами, ленивый лепет речных струй. Раздвинул юноша кусты, и блеснула перед ним тихая лесная заводь. Было так тихо, и такой ласковой казалась река в зеленых берегах, что Гилас без всякой опаски подошел к воде и долго любовался, отражением и деревьев, и синего неба, и далеких облаков, плывших над лесом. И увидел он в прозрачной воде красавицу — нимфу с зелеными волосами. Она манила его, звала к себе на дно, где был такой чистый песок, где все дышало покоем. Хотел Гилас поскорее уйти, нагнулся, чтобы зачерпнуть воды кувшином, но в тот же миг две тонкие руки высунулись из воды, обняли его крепко за шею и потянули за собой. Выронил юноша кувшин и с жалобным криком погрузился в воду.

Услышали аргонавты его крик. Полифем, друг Геракла, выхватив меч, бросился в чащу, — думал он, что зверь лесной напал на Гиласа, и поспешил к нему на помощь. Но никого не было у реки, только разбитый кувшин лежал в воде у берега.
А Геракл в это время нашел молодую сосну, которая показалась ему годной для нового весла. Обхватил могучий герой ствол обеими руками, вырвал дерево с корнем, взвалил на плечо и понес на берег моря, чтобы там сделать из нее весло. Услышав, что пропал Гилас, бросил Геракл сосну на землю и отправился на поиски своего любимца. Но напрасно он искал юношу, — след его сандалий терялся на песке у самой воды.
Нет, не зверь лесной утащил Гиласа в свою нору, не хищная птица унесла его. Громко кричали Геракл и Полифем, оборачиваясь на все четыре стороны, звали: "Гилас! Гилас!" И слышали в ответ слабый отзвук — не то вздох, не то стон, будто откуда-то издалека отзывался им голос Гиласа. Не могли они понять, откуда шел этот голос, и бросались в разные стороны. А голос шел из воды, и если бы заглянули они в реку, увидели, как плакал и рвался к ним со дна Гилас и как нимфы старались утешить его поцелуями.
Всю ночь блуждали по лесу Геракл и Полифем. Зашли так далеко от берега моря, что уже не могли слышать, что делалось на корабле. Под утро, едва только взошла утренняя звезда, проснулся кормчий Тифис и увидел, что дует попутный ветер. Разбудил он товарищей и стал торопить с отплытием. Быстро подняли парус аргонавты, и понесся "Арго" по волнам на встречу восходящему солнцу.
Когда взошло солнце и осветило корабль, увидели аргонавты, что нет среди них Геракла и Полифема. Не было и юноши Гиласа.
"Как быть? Вернуться? Но ветер попутный... И знаем уже мы, как опасно возвращаться. Плыть дальше? Бросить товарищей, оставить одних в чужой стране?.. Пусть скажет Ясон, что делать?" — так говорили аргонавты, окружив Ясона.
Но Ясон молчал. Опустив голову, хмурый сидел он около кормчего и думал. Тогда Теламон закричал в гневе:
— Что нам ждать от Ясона! Посмотрите, он спокоен. Один он спокоен. Я знаю: он всегда завидовал Гераклу! Теперь он радуется, — никто больше не помешает его славе. Знал он, что Геракла нет на "Арго". И Тифис — помощник Ясона в этом злом деле. Нет, я не хочу плыть дальше с вами! Назад, назад! Слышишь, кормчий! Поворачивай! Правь к берегу!
Бросился Теламон к Тифису и силой хотел вырвать у него руль, чтобы повернуть корабль. Вдруг нахлынула огромная волна, ударила в борт, могучая рука самого Посейдона ухватила киль корабля, и остановила его. Весь обвитый водорослями, грозный, явился перед аргонавтами бог морей и сказал:
— Прекратите ссору! Помните, куда и зачем вы плывете. Не возвращайтесь, спешите вперед! Не по злому желанию Ясона, а по мудрой воле Зевса остались на берегу ваши товарищи. Другие дела, иные подвиги ожидают Геракла. А вы плывите с Ясоном дальше.
Сказал — и скрылся в морской пучине. Мгновенно утих, как ветер, гнев Теламона, и стало ему стыдно, что он обидел своего товарища.
— Прости мне дерзкие слова! — обратился к Ясону Теламон. — Они рождены печалью и гневом.
Простил его Ясон. Снова мир воцарился на корабле. Дружно взялись за весла аргонавты, и "Арго" поплыл по морю все дальше, все дальше.

В царстве Амика

Вскоре пришлось аргонавтам снова причаливать к берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды. Толпа людей в звериных шкурах, не проявляя признаков гостеприимства, встретила героев. Из толпы вышел человек огромного роста, в черном плаще, с тяжелой дубиной в руках.
— Привет тебе! — обратился к нему Ясон. — Скажи, чья это земля и что за народ здесь живет. Мы — аргонавты, вольные мореплаватели. Плывем из Иолка в далекую Колхиду, чтобы добыть золотое руно, которое приносит людям изобилие и процветание. Мы не хотим причинить вам зла, только наполним наши сосуды свежей водой и поплы-вем дальше. Великий Зевс повелевает всем людям свято блюсти законы гостеприимства и не отказывать в приюте путешественникам.
— Не знаю я никакого Зевса! — оборвал Ясона человек в черном плаще. — Я Амик, у меня свой закон. Раз судьба занесла вас ко мне, в царство бебриков, узнайте, как я принимаю гостей. Глядите! — и он показал дубиной: по берегу моря на длинных шестах торчали высохшие человеческие головы. — Места хватит и для вас, морские бродяги! Всех чужеземцев, кто ступает на мою землю, я угощаю по-своему. Вот! — И он горделиво поднял свой кулак. — Кто из вас самый сильный? Пусть выходит драться со мной на кулаках! Кто меня победит — будет здесь хозяином, кого я побью — с того голову сниму на память... Ну? Принимаете мое угощение?
Едва сдерживая гнев, слушали аргонавты хвастливую речь царя бебриков. Уже начал снимать с себя оружие Ясон, но его опередил Полидевк.
— Меня называли когда-то лучшим кулачным бойцом в Элладе, — сказал он товарищам: — позвольте мне усмирить этого бебрика. И, обратившись к Амику, поклонился учтиво: — Благодарю за ласковый прием! Не будем же тратить время. Я готов сойтись с тобой в поединке.
Посмотрел Амик на Полидевка с усмешкой: едва до плеч доставал ему юный герой. Но Полидевк спокойно снял с себя щит, меч и шлем и отдал в руки брату своему Кастору, чтобы поберег он их во время боя. Кинул прочь свою дубину и Амик. Сбросили противники плащи на траву и обмотали ремнями себе руки до локтей.

— Ну, малыш, настал конец твоей жизни! — надменно сказал Амик и с размаху обрушил свой кулак на голову Полидевка.
Но вовремя увернулся Полидевк, отпрыгнул в сторону и ударил великана в висок. Зашатался Амик, упал на колени, хлынула у него кровь изо рта, и отлетел душа его в царство Аида¹⁰.
Увидели бебрики, что царь их убит, бросились на Полидевка с дубинами. На выручку брату поспешил с мечом Кастор, и пришлось аргонавтам принять неожиданный бой. Скрестились мечи с дубинами, но недолгой была битва. Побросали бебрики свои дубины и запросили пощады, опустили мечи и аргонавты.
— Мы пришли к вам с миром, мы не хотели вам зла, — сказал Ясон.
— Ничего не нужно нам было от вас, кроме доброго слова и свежей воды на дорогу. Запомните же теперь заповедь мудрого кентавра Хирона: уважайте гостей и чужестранцев. По нашим следам придут и другие, — встречайте их как друзей, помогайте всем, кто пришел к вам с миром.
Сняли аргонавты с шестов мертвые головы и похоронили их, а перепуганные бебрики принесли и воду, и пищу. Победно зазвенела золотая кифара, запел Орфей, и люди в звериных шкурах удивленно внимали песням далекой страны.

Аргонавты в Салмидессе

Покинув землю бебриков, миновали аргонавты второе море, Пропонтиду, и открылось перед ними третье, самое широкое, бурное и неведанное море. Даже названия у него не было. Холодный свирепый ветер поднимал высокие волны, и били они, как тяжелые молоты, в борта "Арго". Никто не знал, как далеко простирается это негостеприимное море, сколько дней, а может месяцев пути до Колхиды. Тогда вспомнили Бореады, крылатые сыновья Борея, что живет на фракийском берегу, в городе Салмидессе, их родственник Финей. Не больше двух дней пути на север было до этого города. И решили аргонавты плыть в Салмидесс, чтобы разузнать, как им добраться до Колхиды. Опустили они парус и налегли на весла, борясь с встречным ветром.
Необычной тишиной встретил героев город. Пустынной и заброшенной была гавань, безлюдны были городске улицы и дома заперты наглухо. Прошли аргонавты по безмолвному городу и приблизились к царскому дворцу. Здесь тоже царило запустение. Отвратительными нечистотами заполнена была площадь перед дворцом, а у дверей дворца сидели костлявые птицы и, спрятав головы под крылья, спали. Из дверей дворца вышел старик и, шатаясь, протянув дрожащие руки вперед, направился к аргонавтам. Он был так истощен, что упал, едва дойдя до пришельцев.
Подняли его аргонавты, усадили на ступени дворца, обступили, ожидая, что он скажет. Отдышавшись, заговорил старик слабым голосом:
— Я узнаю вас, герои Эллады. Сердце подсказало мне, что вы — те, кто отважился плыть за три моря, в далекую Колхиду, за золотым руном. Я давно уже жду вас. Мне предсказано, что вы придете и спасете меня. Был я когда-то царем в Салмидессе. Финей мое имя... Был я женат на прекрасной Клеопатре, дочери Борея. Два сына было у меня, был я богат и счастлив. С детства дали мне боги чудесный дар предвидения, многие тайны жизни были мне открыты, но не имел права я их разглашать. А я был добр и мягок сердцем и стал предсказывать людям их судьбу. Боги разгневались на меня и, в наказание, ослепили. Жена и сыновья оставили меня и слуги покинули, потому что боги послали сюда чудовищ, птиц с ликами женщин, — гарпий. Они прилетают каждый день и оскверняют мою пищу. Голод мучит меня, и я умираю от истощенья. Спасите меня!

Положили аргонавты старику на колени все, что взяли с собой — хлеб, кусок сыра и немного плодов.
— Возьми и ешь, сказал Ясон. — Подкрепись немного, и пойдем с нами на "Арго", там мы накормим тебя досыта.
Вдруг раздался хриплый, протяжный крик и хлопанье крыльев: птицы, сидящие на ступенях дворца, проснулись и подняли головы. Увидели аргонавты, что были у них женские лица на длинных голых шеях, безобразные, костлявые, страшные. Взвились эти птицы и с криком стали кружить над слепым стариком.
Испугался несчастный Финей, выронил из рук еду.
— Это гарпии, — прошептал он.
Как молния падает с неба, слетели гарпии на Финея, когтями раздирая ему руки и одежду. Они вырвали у него пищу, мгновенно пожрали ее и улетели, обрызгав бедного старика нечистотами. Взлетели за гарпиями, обнажив мечи, крылатые братья Зет и Калаид, и погнались за чудовищными птицами. А с неба через все море протянулась семицветная радуга, сошла на землю вестница богов Ирида и сказала Финею, что срок его наказания прошел, боги простили его и никогда больше не прилетят к его дому свирепые гарпии.
Увидев, что гарпии улетели далеко за море, салмидесские жители стали выходить из домов. Обмыли они старика Финея, надели на него чистые одежды. Принесли аргонавты с корабля жирную овцу, приготовили сытный обед, накормили и Финея, и сами ели, и угощали всех, кто был голоден в Салмидессе. А когда насытились, сели у огня говорить о том, как им плыть дальше, о неизведанном море, лежащем на их пути.
Так отвечал благодарный Финей своим избавителям:
— Я не могу сказать, что с вами будет, ибо боги опять разгневаются на меня. Но я могу дать вам совет. Когда вы покинете салмидесскую гавань и направите свой корабль на восток, увидете вы две скалы. Это — Симплегады. Не стоят на месте эти скалы — постоянно то сдвигаются они, ударяясь одна о другую, то расходятся. Никто из смертных еще не проходил между ними. Но нельзя вам обойти их. Сделайте так. Возмите с собой голубя и, когда приблизитесь к Симплегадам, выпустите вперед птицу. Если она успеет пролететь между скалами, смело направляйте корабль, сильнее гребите — все зависит от силы ваших рук. Если же скалы раздавят голубя, возвращайтесь назад, — значит, нет вам дороги дальше.
Услышав это, салмидесские мальчишки побежали, поймали молодого голубя и принесли слепому царю. Ощупал Финей, крепки ли крылья у птицы, и отдал голубя Ясону.
Наутро аргонавты простились с Финеем, взошли на корабль и поплыли туда, где ждала их гибель или удача.

Симплегады

Вот встали на горизонте огромные синие скалы, и слышно было, как бились о них волны. Все ближе подходил к ним корабль аргонавтов. Вдруг раздвинулись скалы, разошлись, словно приглашая "Арго" пройти между ними.
— Голубя! Выпускайте скорее голубя! — закричал Тифис.
Подбросил Ясон птицу в небо, и полетел голубь между скалами. А скалы уже вновь сдвигались, грозя раздавить маленький белый комочек. С грохотом столкнулись громады, прочь отбросили волны корабль, словно щепку, и снова раздвинулись. Увидели аргонавты, что белый голубь благополучно миновал Симплегады.
Налегли герои на весла. Но вдруг встало море горой под кораблем и бросило его в бурлящий поток между скалами. А на встечу "Арго" шла другая волна, еще выше, и весла гребцов согнулись дугой.
— Перестаньте грести! — приказал Тифис, — и весла, взлетев вверх, остановились. Грозный вал прокатился под киль корабля, стал кружить "Арго" в водовороте, а скалы уже сдвигались.
— О, царица Олимпа, спаси нас! — взмолились аргонавты.
И вот над бушующим морем возник образ богини Геры. Левой рукой остановила она скалу, готовую раздавить корабль, а правой толкнула "Арго" вперед, и пролетел он стрелой между скалами.
Словно досадуя, остановились грозные скалы и уже во веки веков не сдвинулись больше. Так и остались стоять они, и с тех пор корабли свободно проплывают между ними¹¹.

Стимфалиды

И поплыл "Арго" дальше вдоль берегов, обходя скалистые мысы, осторожно минуя обширные отмели, мимо земли амазонок и страны халибов.
Однажды днем приблизился корабль аргонавтов к пустынному острову.
Большая красная птица сидела на берегу и, завидев "Арго", полетела ему навстречу. Пролетая над палубой, она вдруг уронила перо. Со свистом поледело это перо вниз и вонзилось в плечо одного из гребцов, и увидели все, что не перо это, а острая медная стрела.
Прилетела вторая птица. Ясон выстрелил в нее из своего лука, и упала она в море, звеня и сверкая на солнце.
— Это Стимфалиды — медные птицы Ареса, бога войны, — сказал Ясон. — Их перья ранят, как стрелы. Наденьте шлемы, прикройтесь щитами, чтобы они не могли причинить нам вреда.
Надели аргонавты доспехи, прикрылись щитами, стали громко кричать, ударяя в щиты. Поднялись Стимфалиды над островом, осыпали "Арго" своими медными перьями. Перья ударялись о щиты, и в воздухе стоял такой шум и звон, что испугались медноперые птицы, поднялись высоко-высоко и умчались прочь.

Сыновья Фрикса

Высадились аргонавты на остров и на берегу нашли четырех юношей оборванных и голодных. Это были сыновья Фрикса. После смерти их отца царь Ээт изгнал их из Колхиды и отправил на корабле в Грецию. Но буря разбила корабль, и море выбросило их на этот пустынный остров.
Аргонавты обрадовалтсь встрече.
— Вы из Колхиды плыли в Грецию, а мы из Греции плывем в Колхиду за золотым руном, которое ваш отец оставил у Ээта, — сказал юношам Ясон и предложил: — Вернитесь вместе с нами в Колхиду, помогите добыть золотое руно, и мы отвезем вас потом в Орхомен, на родину вашего отца.
Но юноши испугано качали головами. Старший сказал:
— Вы задумали трудное дело. Жесток и зол царь Колхиды, не отдаст он вам золотого руна. Но если бы даже он согласился вернуть вам его, вы не сможете одолеть дракона, который стережет руно в роще Ареса. Этот дракон никогда не спит, днем и ночью открыты его глаза. Он издали видит всех, кто хочет подойти к священному дубу, на котором висит золотое руно. И горе тому, кто подойдет близко.
— Не пугай нас, дитя, — ответил ему храбрый Пелей, — Мы знаем, что такое опасность. Есть сила в наших руках, мечи наши остры и щиты надежны. Воины мы, и нам помогают боги Олимпа. Немного осталось нам плыть до Колхиды! Не повернем мы назад!
С рассветом подняли парус аргонавты и сыновья Фрикса, став на корме, помогали направлять корабль к берегам Колхиды. Целый день плыли они и к ночи достигли устья большой реки. Это был Фазис, главная река Колхиды.
Все аргонавты собрались на палубе. Ясон встал у золоченой головы богини Геры — покровительницы "Арго", наполнил вином чашу и вылил в море в честь богов, помогающих путешественникам, и в память героев, погибших в пути.

Во дворце Ээта

Осторожный Ясон решил: всем оставаться на корабле и ждать, а ему с сыновьями Фрикса и еще с двумя аргонавтами идти во дворец Ээта.
По дороге в город они вошли в большой сад, где на каждом дереве висел на цепи мертвец, завернутый в шкуру быка. Ужаснулись аргонавты. Но это было просто колхидское кладбище, — так хоронили колхи своих мужчин, женщин же зарывали в землю.
Когда Ясон со своими спутниками вошел в город, густой туман упал на землю. Это покровительница Гера укрыла от глаз колхов пришельцев, чтоб они незамеченными дошли до дворца Ээта.
Вот рассеялся туман, и увидели герои многоколонный дворец с высокими башнями, с широкими воротами, ведущими на большой четырехугольный двор. По углам его стояли четыре фонтана. Из одного струей лилось молоко, из другого — вино, из третьего — душистое цветочное масло, из четвертого — ледяная прозрачная вода.
Восхищенные этой красотой и богатством, Ясон и его спутники остановились и смотрели вокруг, не говоря ни слова. В это время открылась высокая двустворчатая дверь дворца и во двор вышла девушка в длинной черной одежде. Это была Медея, младшая дочь царя Ээта. За ней вышла ее сестра Халкиопа, жена убитого Фрикса. Сыновья Фрикса, сопровождавшие Ясона, бросились к матери, и она обняла их со слезами. Они рассказали ей, почему вернулись в Колхиду. Ясон приветствовал Халкиопу и просил помочь им. Медея же стояла в стороне, не принимая участие в разговоре, но ее черные глаза смотрели прямо в лицо Ясону, и тайная нежность к этому чужому человеку вдруг охватила ее.
Между тем царь, узнав о возвращении внуков и прибытии каки-то чужеземцев, прислал слугу звать всех к себе. Без страха вошли аргонавты под своды дворца, хотя и не знали, что их ждет.

В обширном, богато украшенном зале, на золоченом троне, покрытом леопардовой шкурой сидел царь Колхиды. Мрачно он встретил пришельцев, надменно кивнул головой и сказал:
— Будте гостями, раз пришли. — И, нахмурясь, обратился к старшему сыну Фрикса: — Что заставило вас вернуться?
Юноша рассказал о кораблекрушении и о том, как он и его братья были спасены аргонавтами, плывшими в Колхиду.
— Зачем? — был короткий вопрос.
— Царь Иолка велел ему вернуть в Элладу золотое руно, оставленное у тебя моим отцом, — ответил Фрикс.
— Выдумки! — закричал Ээт. — Я не верю вам, дети беглого царевича! Вы нашли себе покровителя среди своих родичей и вернулись, чтобы отнять у меня царство! Вы привели сюда этих воинов, как гостей, чтобы я, не нарушая законов гостеприимства, не мог убить их! Прочь от меня. Прочь из моей страны, пока вы живы, пока я не приказал схватить вас всех и бросить в темницу!
При этих словах вскочил вспыльчивый Теламон со своего места и закричал:
— Не смей оскорблять нас, варвар!
Но Ясон остановил его сильной рукой и сказал царю спокойно:
— Мы проплыли три моря, миновали много стран. Нас просили остаться жить на Лемносе. Мы победили бебриков. Мы уничтожили великанов с Медвежьей горы. Если бы нам была нужна земля, зачем нам было плыть так далеко? Успокойся, нам не нужно твое царство. Мы пришли сюда за золотым руном. Но мы не нищие и не разбойники. Мы умеем владеть оружием и готовы послужить тебе за руно. Если у тебя есть враги, пошли нас биться с ними. Клянусь, мы верно послужим тебе!
Задумчиво слушал Ясона царь Ээт. Думал он: схватить ли Ясона силой сейчас или погубить его хитростью?
Потом сказал:
—Моих врагов я убиваю сам, мне не нужна помощь чужеземцев. Я вовсе не дорожу золотым руном и мог бы подарить его тебе, но боюсь этим даром варвара обидеть отважного героя. Я дам тебе возможность заработать руно. У меня есть два прекрасных могучих быка — их подарил мне божественный мастер Гефест, и есть пустое поле, где ничего не растет. Запряги моих быков, вспаши это поле, засей его, и когда появятся первые всходы, ты получишь то, что тебе следует.
Удивился Ясон такому простому поручению и подумал, нет ли здесь какого коварства.
Ээт усмехнулся:
— Вижу, ты считаешь эту работу простой и низкой для себя. Напрасно! Эта работа очень трудна, не всякий справиться с нею. Не знаю, герой, сможешь ли и ты одолеть ее.
Понял Ясон, что дело не так просто, как ему показалось сначала.
— Отправляйся теперь на свой корабль, — продолжал Ээт, расскажи товарищам, как милостив царь Колхиды. Завтра утром приходи на левый берег Фазиса, там поле Ареса, там же пасутся и быки, подаренные мне Гефестом. Я приеду и привезу тебе семена.
Простился Ясон с царем и аргонавты ушли. А когда выходили они из дворца, остановила Ясона старуха — служанка Медеи:
— Моя госпожа просит тебя прийти сечас в храм Гекаты. Она будет ждать тебя там. Спеши, потому что дело идет о жизни и смерти твоей и всех твоих товарищей.

В храме Гекаты

Храм Гекаты, богини привидений и ночных страхов, находился за городом, в роще на холме. Там стояла статуя, у которой было три лица — в знак того, что богине подвластны три мира: небо, земля и подземное царство.
В роще бродили собаки, посвященные Гекате, жалобно блеяли черные ягнята, приготовленные в жертву.
Когда Ясон подошел к храму, ему навстречу вышла Медея и сказала:
— Я дочь Ээта, Медея. Я служу Гекате и знаю многое, чего не знают простые смертные. Я могу оживить убитого и старого сделать молодым. Могу принести в дом несчастье, наслать страх и тоску на человека, отнять у него покой. Сам царь, мой отец боится меня. Но тебе я не хочу зла. Слушай! Царь дал тебе гибельное задание. Быки, на которых ты должен вспахать поле, семена для посева и само поле — не простые. У быков этих медные ноги, извергают огонь их пасти — это быки Гелиоса, бога Солнца. Неукротимы они, и простому человеку не справиться с ними. Вместо семян даст тебе царь зубы дракона. Если посеять их на поле Ареса, вырастут воины без числа и убьют тебя и твоих спутников.
— Ну что ж... — ответил Ясон. — Пусть гибель ждет меня. Но, по крайней мере, люди не назовут меня трусом.
— Мне жаль тебя, чужезамец! Я не хочу твоей гибели. Я хочу спасти тебя!
— Так помоги нам, если можешь! — воскликнул Ясон. — Помоги добыть золотое руно, и я прославлю тебя по всей Элладе. За тремя морями, далеко-далеко отсюда мы будем с благодарностью повторять твое имя.
Тогда волшебница дала ему раковину с темной мазью и сказала:
— В наших горах, к скале над морем прикован титан Прометей. Он похитил у богов искру божественного огня и подарил людям. За это боги жестоко покарали его. Каждый день прилетает орел и клюет ему печень. Кровь каплет из раны на скалу и песок у моря. На песке, политом Прометеевой кровью вырастает дикий цветок. Из черного корня этого цветка я добыла волшебный сок и приготовила мазь. Возьми ее. В полночь оденься в черное, один иди к реке, искупайся в тихой воде, а утром натри этой мазью все тело, и станет оно сильным и неуязвимым, и огонь из пасти быков не причинит тебе вреда. Смажь также все твое оружие — мечь, и копье, и щит. Только один день сохраняется волшебство этой мази. Но у тебя хватит времени, чтобы выполнить все, что требует царь. Когда из зубов дракона, которые ты посеешь в поле, вырастут воины, сразу брось в них камень. Они кинутся в драку между собой, — и ты сможешь один перебить их всех. Теперь иди, Геката дарует тебе удачу. Но когда ты получишь золотое руно и вернешься на родину, обещай, что ты меня не забудешь...
— Завтра, когда царь отдаст мне золотое руно, я попрошу его отпустить тебя со мною, — сказал Ясон. — Ты будешь моей женой и царицей в Иолке.
Медея молчала и качала головой, хотя слова Ясона радовали ее.
Долго стояли они в роще Гекаты. А когда солнце стало клониться к закату, Ясон вернулся на свой корабль.

Поле Ареса

Ранним утром царь Колхиды надел свои доспехи, подаренные ему богом войны Аресом, встал на колесницу и отравился на Аресово поле. Толпы колхов — всем хотелось посмотреть, как быки Гелиоса растерзают чужеземца — двинулись за царем.
А Ясон, как научила его Медея, натер волшебной мазью свое тело и оружие и почувствовал в себе неодалимую силу. Словно выкованным из железа стало его тело, и ни копье, ни меч не могли причинить ему вреда.
Уже ждал Ясона на поле Ареса царь Ээт. Молча, с недоброй улыбкой протянул он ему зубы дракона.
— Приступай, чужеземец, к работе, — сказал он, — а я подожду всходов!
Взял Ясон предназначенные для посева зубы дракона и один вышел в поле. На краю поля лежали медное ярмо и плуг из железа. Тут же был вход в подземный хлев, где стояли быки. С ревом выскочили из стойла два огромных круторогих быка и помчались прямь на героя. А Ясон прикрылся щитом и спокойно стоял, уверенный в своей чудесной силе. Ударили быки рогами в щит и отскочили прочь. Тогда выпустили быки из своих пастей снопы огня, но пламя не опалило Ясона. Невредимый в кольце огня он схватил рукой за рог одного быка, потом другого, надел на них ярмо, запряг в плуг и погнал по полю.

Быстро помчались по полю быки, взрывая плугом глубокие борозды. Много раз пробежали они из конца в конец Аресово поле, и вот все оно было вспахано и засеяно. Окончив работу, Ясон выпряг быков и копьем загнал их обратно в стойло.
Но вот, как первые ростки, показались из земли концы острых копий, потом головы в шлемах, вот заблестели щиты, зазвенели, разбрасывая землю, мечи — вмиг все поле заполнилось воинами.
Помнил Ясон совет Медеи. Поднял он с земли огромный камень, который и четверо людей не могли бы сдвинуть с места, размахнулся и швырнул его в середину выросшего из земли войска. С яростью воины обнажили мечи и перебили вскоре друг на друга.
В гневе ударил царь Ээт своих лошадей и умчался с поля Ареса.
— Я закончил работу, — сказал Ясон. — Завтра царь должен отдать мне золотое руно.

Похищение золотого руна

Ночью во дворец Ээта пришли знатные колхи и, запершись с царем, стали совещаться, как погубить опасного гостя, обладавшего столь несокрушимой силой, а за одно и всех его спутников.
Медея знала, как жесток и неумолим ее отец, знала она, что прикажет Ээт окружить греческий корабль и сжечь его со всеми аргонавтами. Тогда она решила бежать к Ясону. Взяв с собой усыпляющее зелье, босая, пробралась Медея из дворца тайными тропинками, по которым ходила ночами собирать волшебные травы к стоянке "Арго".
— Гибель грозит вам, аргонавты! — скзала она.— Прочь спешите отсюда, или вы все погибнете! Идем, Ясон, я помогу тебе похитить золотое руно. Но отец не простит мне этого, и поэтому я умоляю тебя — возьми меня с собой, и поклянись при этом, что ты не оставишь меня одну в чужой стране!
— Клянусь, если мне суждено вернуться на родину, ты будешь моей женой и я никогда не оставлю тебя! — ответил ей Ясон.
Взявшись за руки, чтобы не потерять друг друга в ночной темноте, они поспешили в рощу Ареса.
И вот загорелись перед ними два красных огня.
— Это дракон, — шепнула Медея.
И тотчас же они увидели легкое золотистое сияние — от руна, висевшего на дубе.
Едва они подошли ближе, дракон свесился с дерева, зашипел, и пламя вырвалось из его пасти. Но Медея протянула к нему руки и призвала на помощь бога сна Гипноса: "Усни... Усни... Подчинись богу, который сильнее всех на земле...". Подойдя совсем близко, брызнула она в глаза дракону усыпляющее зелье, — и погас один глаз дракона, потом другой, опустились страшные веки, разжались лапы, свалился с дуба грозный страж золотого руна.

— Спеши! — сказала Медея Ясону. — Скорее снимай руно с дерева, пока он не проснулся.
Снял Ясон с дуба золотое руно, накинул его на плечи как плащ, и они быстро покинули рощу Ареса.
Издалека увидели аргонавты золотой свет руна на плечах Ясона. Радостными криками приветствовали они желанную добычу, из-за которой оставили свои дома, отчизну и перенесли столько опасностей и невзгод. Но не было времени для веселья, спешно надо было покидать Колхиду.
Ясон завернул драгоценное руно в свой плащ, усадил Медею на корме корабля, где не было ветра, и сам обрубил мечом канат, державший "Арго" у берега. Гребцы-аргонавты сели на весла, другие со щитами и луками в руках стали вдоль бортов, готовые защищать корабль от погони.
Еще не взошло сонце, а аргонавты были уже в открытом море, далеко от Колхиды.

Погоня

Утром доложили царю, что чужеземцы бежали, похитив золотое руно и взяв с собой Медею. Разгневался Ээт и послал большой отряд колхов в погоню за аргонавтами. Повелел царь объявить воинам, что всех их ждет смерть, если они не догонят беглецов и не вернут руна и царской дочери. Во главе отряда Ээт поставил своеро сына Апсирта¹².
Быстро вывели колхи свои корабли в море и бросились в погоню за "Арго".
А корабль аргонавтов, поймав в паруса попутный ветер, спешил к берегам Эллады. Но не весело было на корабле. На корме заливалась слезами Медея, глядя в ту сторону, где в морской дымке скрылась ее родина. Озабоченно хмурился Ясон, ожидая погони.
Один из сыновей Фрикса, покинувший вместе с аргонавтами Колхиду, посоветовал аргонавтам возвращаться в Иолк северным берегом Понта Эвксинского, через устье реки Истр.
— Путь этот короче, — сказал он, — полноводный Истр берет свое начало далеко на севере, в стране холодного ветра, протекает через земли скифов и встречается с другой рекой, которая течет прямо в то море, что омывает берега Греции с запада. К тому же, избрав этот путь, мы избежим погони.
Согласились с ним аргонавты и направили свой корабль к берегам Скифии. Но у самого Истра их ждал флот колхидского царя. Что было делать? "Арго" один против множества кораблей, полсотни героев против целого войска!
Тогда Ясон вступил с Апсиртом в переговоры: говорил, что золотое руно должно остаться у аргонавтов — ведь он выполнил все, что потребовал от него царь Ээт. Но Медею Ясон обещал выдать колхам и предложил Апсирту прийти за сестрой на пустынный остров, в храм богини Артемиды.
Апсирт ночью один явился в храм на острове, надеясь уговорить сестру взять у аргонавтов золотое руно и вернуться домой. Но Медея пронзила мечом сердце своего брата, а тело его разрубила на части и бросила в море¹³. Смятение началось среди колхов, когда им стала известна участь Апсирта. И пока они искали в море останки своего предводителя, "Арго" ускользнул от врагов.
Благополучно доплыли аргонавты вверх по течению до того места, где Истр встречался с другой рекой, и по этой другой реке вышли к морю¹⁴. И здесь застигла их страшная буря. Словно боги спустили с цепей все ураганы и вихри. Сорвала буря п арус, сломала мачту, бросала "Арго", как игрушку с одной волны на другую. В отчаянии отпустили аргонавты весла и ждали, когда их возьмет разъяренное море.
Но вдруг раздался голос с кормы — он шел от куска священного додонского дуба, встроенного в корму "Арго":
— Боги разгневались на Ясона и Медею за убийство Апсирта. Плывите на остров Эя. Там живет сестра царя Ээта, волшебница Кирка. Умоляйте ее, пусть она очистит Медею и Ясона от пролитой крови. Тогда вы сможете вернуться домой.
Сразу стихла буря, и отправились аргонавты искать волшебный остров. Долго блуждали они, пока не нашли его.

На пути в Иолк

Волшебница Кирка, дочь Гелиоса и родная сестра Ээта вышла на берег навстречу аргонавтам, окруженная стадом свиней — это были люди, попавшие на остров и превращенные ею в животных. Она сразу узнала Медею по глазам, — у всех детей солнца в глазах был особенный блеск.
Медея так умоляла тетку простить ее, так горячо говорила о своей любви к Ясону, что Кирка, совершив положенные обряды, очищающие от скверны убийства¹⁵, отпустила аргонавтов с миром.
Но много еще бед пришлось претерпеть аргонавтам на их долгом пути к родным берегам.
Неподалеку от острова Эя в бурном проливе между большой землей и огнедышащей горой жило чудовище по имени Харибда. Своей жадной пастью это чудовище глотало целые корабли с парусами и мачтами. На выстрел из лука, где в морской глубине обитала Харибда, возвышалась скала, а в ней была пещера. В этой пещере пряталась шестиголовая, двенадцатилапая Скилла. Как только корабль, или дельфин, или даже небольшая рыба подплывали к скале, Скилла высовывала из пещеры свое страшное туловище, и все двенадцать лап начинали шарить вокруг, ловили все живое и отправляли в жадные пасти с тремя рядами острых зубов.
Аргонавтам надо было проплыть между Скиллой и Харибдой, и они погибли бы, конечно, ибо ни мужество, ни сила не могли им помочь против этих чудовищ. Но тогда появилась над проливом покровительница Гера, бросила свой золотой волос в бурные воды, и по этой дорожке, не отклоняясь ни вправо, ни влево, "Арго" миновал опасность.
Однажды морской ветер принес издалека запах цветов, и аргонавты увидели в море цветущий остров Сирен. Чудесные птицы с девичьими головами сидели на прибрежных скалах и пели человеческим голосом. Они звали усталых моряков отдохнуть на цветущих лугах, обещали покой и наслаждение. И море вокруг острова казалось тоже ласковым и тихим. Но весь остров был окружен мелями и подводными скалами. Сирены пели так сладко и такая чарующая сила была в их песнях, что моряки, забыв все на свете, направляли к острову свои корабли, разбивались о подводные камни и гибли в волнах.

Проплывая мимо острова Сирен, аргонавты тоже заслушались чудесными песнями и уже начали грести к берегу. Но самый юный из гребцов, очарованный сиренами бросился в море и погиб на камнях. Тогда Орфей взял свою кифару и, заглушая сирен, запел своим божественным голосом. Он пел об отважных моряках, пересекающих морские просторы и презирающих негу и лень, о родной земле, которая их ожидает. Слушая Орфея, опомнились аргонавты и быстро миновали опасный остров.
Около острова Схерия, где аргонавты остановились, чтобы запастись водой и провиантом¹⁶, их снова настигла погоня царя колхов. Стал просить Ясон защиты у владыки острова. Закон гостеприимства не позволял выдавать просящих защиты. Тогда мудрый царь острова рассудил так: аргонавты должны выдать колхам их царевну Медею, но они не обязаны отдавать им жену Ясона. Тогда перед алтарем Геры, с соблюдением всех брачных церемоний, стала Медея законной супругой Ясона. И пришлось колхам отступиться. Но побоялись они возвращаться в Колхиду и поселились на многих греческих островах.

В Ливийской пустыне

Отпраздновав свадьбу Ясона и Медеи, аргонавты отправились дальше. Долгое время их плаванье было спокойным. Уже приближались они к берегам Греции, как вдруг разразилась страшная буря. Девять дней и девять ночей ураган носил их корабль по морю и наконец выбросил их на пустынный берег. Глубоко врезался "Арго" в песок и стал неподвижно. Сошли аргонавты на землю, осмотрелись. Перед ними лежала пустыня. Ни реки, ни деревьев, ни людского жилья — только песок и небо.
"Что же нам делать? — говорили они. — Куда занесла нас буря? Мы погибнем в этой пустыни! Лучше бы нам разбиться о подводные камни или погибнуть в бою, чем умереть в пустыне от жажды!"
До темноты бродили аргонавты в песках. Когда наступил вечер, все собрались у корабля, простились друг с другом и легли на песок, завернувшись с головой в плащи. Так лежали они до утра. А утром почувствовал Ясон, что кто-то поднимает плащ с его лица. Он приподнялся и увидел перед собой трех нимф пустыни. Нифы сказали ему: "Не предавайся отчаянию! Судьба занесла вас в Ливийскую пустыню, но и отсюда есть путь для сильных и смелых. Когда царица моря Амфитрита выпряжет своих коней из своей колесницы, сделайте с вашим кораблем то, что до сих пор делал он с вами, и вы будете спасены".
Разбудил Ясон своих товарищей и передал им то, что ему сказали нимфы. Аргонавты стали думать, что это значит: "Когда Амфитрита выпряжет коней", и что надо сделать им с "Арго". Вдруг промчался мимо них белый, как морская пена, конь и изчез в пустыне. Догадались тогда аргонавты, что в час прилива надо поднять корабль на плечи и нести через пустыню, как он носил их по морям.

Двенадцать дней под палящим солнцем, увязая в песке, они несли на плечах "Арго" и, наконец, пришли на берег большого озера. Снова их корабль был спущен на воду. Но никак не могли аргонавты найти выход из этого озера, пока хозяин его, бог Тритон, ухватясь рукой за киль "Арго", не вывел корабль через узкую протоку между белых скал в широкое море¹⁷.

На острове Крит

Долго плыли аргонавты в пустынном море и добрались до гористого острова, такого обширного, что множество городов могло на нем уместиться. Это была родина Зевса — Крит. Охранял остров великан. Весь из меди был он, и лишь на пятке у него было маленькое отверстие, заткнутое медным гвоздем. Три раза в день медный великан, его звали Талос, обходил дозором вокруг острова.
Когда аргонавты приблизились к острову, великан стал бросать в них тяжелые камни. Но Медея своим волшебством навеяла на него дремоту. Закрылись глаза Талоса, споткнулся он об острый камень и упал. Гвоздь выпал у него из пятки. Вышла из великана вся кровь, потерял он свою живую силу и превратился в огромную медную статую.
Аргонавты причалили к берегу, переночевали на Крите, а утром отправились дальше.
И еще раз попали они в бурю. Но это было уже последнее испытание, и боги хранили их. Сам Аполлон из золотого лука посылал в море святящиеся стрелы и указал аргонавтам островок, возле которого они смогли укрыться.
Потом ветер стих, небо расчистилось, море успокоилось, и вдали показался берег Эллады.
Подходило плавание аргонавтов к концу. "Арго" возвращался домой.

Смерть Пелия

Кончились пиры в честь аргонавтов, благополучно вернувшихся из далекого, долгого и полного опасностей плавания. Отслужил их корабль свою службу — паруса его были истрепаны бурями и волны многих морей источили его деревянный корпус. Вытянули герои "Арго" из воды на берег и поставили на память людям, а потом разошлись по разным городам.
Золотое руно лежало в сокровищнице царя Иолка. Но никому оно не принесло счастья.
Старый Пелий не обрадовался возвращению Ясона и не отдал ему царской власти. "Пусть решает народ, кого он хочет видеть царем в Иолке", — говорил он Ясону. А верные люди Пелия шептали народу: "Хотите, чтобы вашей царицей была чужеземка, волшебница к тому же? Околдует она вас, как околдовала Ясона".
С опаской глядели люди на Медею и обходили стороной жилище Ясона. Скоро совсем не осталось у него друзей в Иолке. Видела Медея все это. Задумала она отомстить Пелию и сделать так, что иолкским царем стал бы Ясон.
Чтобы исполнить свой замысел, подружилась она с дочерями Пелия. Зная, что Медея волшебница, стали дочери Пелия просить ее показать им свою волшебную силу. Согласилась Медея. Развела большое пламя и поставила на него треножник с глубоким котлом, наполнила его водой, и, когда вода закипела, бросила три горсти травы, которую она нарвала накануне ночью в соседнем лесу. Затем она велела привести старого, дряхлого барана, зарезала его, разделила на части и опустила в кипящую воду. В миг один из котла выпрыгнул молодой ягненок, заблеял и, резвясь, побежал к стойлам¹⁸.
Тогда дочери Пелия стали просить волшебницу сделать молодым их старого отца. Только этого и надо было Медее, но она, притворно, не стала соглашаться сразу.
— Нет, — сказала она. — Дело это трудное. У каждого человека своя нить жизни. Эта нить в руках мойр, и я не хочу нарушать их волю, потому что могу потерять свою волшебную силу. Я дам вам волшебные травы, которые обращают старого в молодого. Остальное вы сделаете сами.

Дочери Пелия, сгорая желанием вернуть молодость своему отцу, с радостью согласились совершить колдовской обряд. Когда наступила ночь, Медея тайно пробралась во дворец. Уже был разведен огонь под треножником и поставлен самый большой котел, в котором закипала вода. Бросила Медея в воду простой травы и сказала:
— Теперь дело за вами.
Вошли дочери Пелия в царскую опочивальню и быстро, так что не издал и стона старый царь, разрезали острыми ножами тело отца на части. Потом бросили кровавые куски в котел и стали ждать. Долго кипела в котле вода, но чуда все не происходило.
— Когда же он оживет? — спросили у Медеи неразумные дочери Пелия.
— Не знаю, — холодно ответила Медея. — Я говорила, что дело это трудное.
— Злодейка! — закричали невольные отцеубийцы. — Ты убила его!
— Не я. Вы это сделали сами! — возразила Медея и покинула дворец.
В отчаянии бросились дочери Пелия к своему старшему брату Акасту и рассказали ему все. Криками огласился дворец, а утром на площади собрались все жители Иолка. Вышел к народу Акаст, ведя с собой преступных сестер. Те, не жалея себя, во всем покаялись. Но народ не оправдал их — скверна отцеубийства висела над ними, и они должны были отправиться в изгнание. Не пощадили и Медею с Ясоном.
— Отныне вы прокляты оба! — кричал народ. — Нет вам в Иолке ни крова, ни ни пищи, прокляты вы и всякий, кто примет вас и заговорит с вами! Покиньте наш город до захода солнца!
...И потянулось по дороге к Фермопилам скорбное шествие: впереди мужчина с ребенком на руках, а за ним женщина, ведущая за руку мальчика — все, что осталось у вождя аргонавтов.

Изгнание

В это время Коринфом правил старый друг отца Ясона, царь Креонт. Он и принял изгнанников в память доброй дружбы.
Поселилась семья Ясона в бедном доме, на краю города, и тихо жила несколько лет. Не было счастья под их крышей. Боялись люди Медею, волшебницу и чужеземку. Никогда не приходили в дом к ней соседки поболтать за прялкой о городских новостях, о домашних делах. Часто уходил из дома Ясон, подолгу он засиживался в гостях у Креонта, который всегда ласково принимал сына своего друга, но никогда не приглашал Медею.
Была у Креонта дочь-красавица по имени Креуса¹⁹. Когда Ясон приходил во дворец, она всегда сама наполняла ему чашу вина и, затаив дыхание, слушала его рассказы об аргонавтах и их плавании по далеким морям.
Однажды сказал царь Ясону:
— Нет у меня сына, и наследником моим будет тот, кто женится на моей дочери. Женись на ней — и будешь царем в Коринфе.
— У меня уже есть жена, — ответил Ясон.
Но царь засмеялся:
— По нашим законам, это не жена, а рабыня, пленница-варварка. Оставь ее, и ты будешь жить во дворце, в великом почете, на правах будущего царя. Никто не будет тебе напоминать о прошлом.
Согласился Ясон, только не посмел сразу сказать Медее правду.
Но вот пришел назначенный день свадьбы, и узнала она об измене супруга. Пала Медея к ногам Ясона, стала просить его подумать о ней, о судьбе их детей.
Выслушал ее Ясон и сказал:
— Богами клянусь, Медея, я решился на этот шаг только ради тебя и детей. Я не оставлю вас без своей помощи. Иди в Аргос, к царю Амфиараю. Он мой товарищ по плаванию на "Арго", он даст вам и кров и пищу. А потом ты вернешься в Коринф.
— Нет, Ясон, я не верю тебе, — отвечала Медея. — Я ради тебя бежала от отца, убила брата, на мне кровь Пелия! А ты! Ради сладкой жизни во дворце оставляешь меня и наших детей, да еще гонишь из города! Хорошо, я подчинюсь твоей воле. Но прошу день отсрочки. Завтра я уйду из Коринфа. Прими в знак моей покорности венчальное покрывало и золотую корону, которую бог Гелиос подарил когда-то моему отцу, царю Колхиды. Отдай покрывало и корону своей невесте. Пусть это будет моим свадебным подарком.
Принял подарок Ясон и ушел во дворец царя Креонта.
Обрадовалась красавица-невеста великолепному покрывалу, а еще больше золотой короне. Тотчас надела на себя венчальный убор, но вдруг вспыхнули пламенем обновы и жаркий огонь обхватил ее всю.
Закричала Креуса, стала звать на помощь. Прибежал на ее крики отец, стал срывать с нее подарок Медеи — огонь перекинулся на него, и оба они, как живые костры заметались по дворцу. Лишь вместе с жизнью оставил огонь их обуглившиеся тела.
Тем временем Медея, стряхнув притворное смирение, превратилась в жрицу страшной Гекаты. "Я должна отомстить и Ясону, — шептала она, — пусть жизнь для него станет страданьем. Подойдите сюда, дети Ясона!.." "И мои", — тихо подсказало ей сердце... "Нет, мои — потом, сейчас они только его дети".
Увела Медея детей в свою комнату, подвела к жертвеннику Гекаты, сверкнул кинжал в ее руке и упали перед жертвенником два мертвых младенца²⁰.

Куда исчезла потом Медея, того никто не ведал. Говорили, что крылатые драконы унесли ее из Коринфа²¹.

Смерть Ясона

Остался Ясон один на свете. Никто не хотел жить с ним рядом, никто не слушал больше его рассказов. Много лет ходил он из города в город и нигде не мог найти себе ни дела, ни покоя.
Однажды пришел он на берег моря. В вечерних сумерках нечто исполинское предстало перед его взором: точно остов морского чудовища, выброшенного волнами на сушу. Ближе подошел Ясон и увидел, что перед ним полуразвалившийся, ободранный, полузасыпанный песком стоял на подпорках корабль. Узнал его Ясон: это был "Арго", такой же одинокий и всеми забытый, как он сам.
И только теперь почувствовал бывший вождь аргонавтов, как он утомлен. Не раз во время плаванья они, вытащив корабль на берег, ложились спать под сенью его широкого корпуса. Так он решил сделать и теперь: в последний раз почувствовать себя Аргонавтом.
Скоро сон смежил его веки. Но душа не могла заснуть. Длинной вереницей носились перед ним видения прошлого: и воспитание у Хирона, и возвращение к Эсону, и постройка "Арго", и царство Гипсипилы, и бой с Амиком, и освобождение Финея, и золотое руно, и... изгнание. Вдруг оглушительный треск заставил Ясона проснуться, — но лишь на мгновенье, — сон снова осенил его. На этот раз навсегда.
Когда на следующее утро жрецы храма Посейдона вышли на взморье, они нашли на берегу обломки давно стоявшего здесь обветшавшего судна, а посреди них гордо возвышался позолоченный кумир Геры. Это было принято за чудо. Окружили это место изгородью и посвятили Гере Олимпийской. Но никто не знал, что изгородь эта окружала могилу вождя Аргонавтов.